Театр Неккерманна начался с гитары

Александр Томанов на портале "КОНТРАБАНДА" продолжает вспоминать весенние концерты в ДК. Паша Неккерманн (Павел Кулаков), на взгляд корреспондента, оказался мягким певцом и умным гитаристом, способным держать внимание зала сольной игрой на акустическом инструменте. На саундчеке он пел джазовые стандарты на неизвестном в природе языке и играл на укулеле. «Веселый» - решил поначалу кое-кто из зрителей. Но нет.

Артист выстрелил с нескольким проектами (Бриллианты От Неккермана, Деньги) в эпоху перелома вех - в конце 80-х, в 90-х, потом появлялся в поле зрения эпизодически, но запомнился крепко. Ожидания от вечера были большими. Неккерманн пел печальные, парадоксальные песни про «парочку гранат» и про «воду выпили…» - ну вы и сами знаете кто. Была песня за которую его «чуть не лишили Шенгена» и весьма заметная вещь «Ты бревно , я бревно».

Сдержанно улыбаясь, Неккерман аккомпанировал себе  на акустической гитаре и укулеле, - звучал разнообразно. Показалось даже, что вечер нежданно продолжил весеннюю серию выступлений гитарных виртуозов в ДОМе КУЛЬТУРЫ, но не это было целью концерта. Это был настоящий театр, и гитары для этого оказалось достаточно. 
Репертуар от регги до околополитических частушек не мешал сохранять, в целом, весьма благообразный, «приличный» имидж и задавал серьёзную планку для материала. Исполнитель с задачей справился. При этом грусть была и в глазах, и в песнях. Звезда печального и чуть хулиганского денди-декаданса, переходящего в нью-вейв, создавал блюз в настроении «я ещё жив», который охотно сползал в триллер.

Творчество тут было способом выживания, причём, стратегия Неккерманна-исполнителя – атака. Он ждёт, что его будут слушать, при этом общение с залом идёт раскованное, начиная с трек-листа, бумажка с которым находилась у публики. Оттуда читался очередной номер и он послушно исполнялся. Театр Неккерманна заходил в душу и в блюз как бы со стороны декаданса. Собственно, тут на своё место вставали и мат-перемат и оригинальная интонация. Но навязчивое «хулиганство» всё же не всегда соответствовало духу концерта. Например, как только артист запел про «Меж раскидитых грудей…» возникал диссонанс внешности, интонации, текста и мира вокруг.

Обсуждённый и даже болезненный эротизм его песен, являл эдакую романтику из прошлого… Вот, например, занимаются ли сейчас сексом на рыбалке? Хвастать этим со сцены вряд ли кому-то приходит в голову. Певец выступал поочерёдно в рядах любителей толстушек, пожилых и, как иногда начинало казаться, вообще всего, что движется и шевелится. Это было серьёзное озорство безумного художника с нежной заботой о синей жилке, которая может лопнуть. Это было нечто, что может получиться, если скрестить Степанцова с Окуджавой. По своей сути Неккерманн – «просто» бард, но всё было непросто. Поэтичность и интеллигентность, постоянно сбивались в ритуальные опускания и ожесточения, которые уже не выглядели театром. Наверное, как-то так воспринимались давние панк-звёзды, большие поэты и личности в нью-йоркском CBGB.

Александр ТОМАНОВ
"КОНТРАБАНДА", 17 сентября 2017 года